Человек с тысячью лиц - Страница 55

— Да. Это были ее слова. Она говорила как во сне. Но почему вы спрашиваете?

— Хорошо. Ждите меня в три часа за воротами, и я покажу вам нечто удивительное.

И Клик повесил трубку, прежде чем Джеф смог вымолвить хотя бы слово.

— Человек чести, хотя и такой молодой! — пробормотал он себе под нос. — Таким сыном станет гордиться любой! — И, слегка улыбаясь, повернулся, собираясь покинуть комнату.

А потом у инспектора возникла мысль о том, что эта комната с ее огромными окнами, широким столом для чтения, на котором лежала открытая книга, мягким креслом — все это принадлежит другому сыну другого отца, напившемуся после ужина человеку… Улыбка исчезла с его лица, челюсти крепко сжались, а между бровями пролегла глубокая борозда.

Какая разница между сыновьями двух людей, прожившими всю жизнь по соседству! Один — человек чести, открытый, истинное воплощение джентльмена. Другой — негодяй, алкоголик, лгун, любитель женщин легкого поведения, водивший сомнительные знакомства, настоящий червь, живущий в тени великого дуба — благородного отца.

И сегодня вечером генерал задался вопросом: почему на территории усадьбы Вуферинг оказалась полиция! И это после трагедии, произошедшей прошлой ночью неподалеку… трагедии, след которой вел прямиком к порогу этого дома… И при этом генерал сидел и читал журнал, в то время как его сын… Этот безумный, безумный мир… Совершенно безумный… Бедный старик! Бедный слепой старик, не видящий того, что происходит вокруг, сидит в библиотеке и изучает журнал, посвященный вопросам сельского хозяйства. Он читал журнал, в то время как его собственный сын, обливая его грязью, беседовал с незнакомцем…

Инспектор Клик подошел к столу и склонился над открытой книгой, лежавшей поверх брошюр и разбросанных бумаг.

«Культура плода» Адольфа Боннанса. А брошюра? Инспектор взял ее и осмотрел титульный лист, который прежде был отчасти скрыт под бумагами. Апрельский номер «Садовника и садовода». Статьи о цветах и фруктах, о природе хороших, обильных урожаев, и все такое… Да, действительно, Шекспир был прав. Этот безумный, безумный мир! Скорее безумный, чем злой. А сыновья — самые безнравственные существа!

Хотя ему не стоит задерживаться тут, размышляя о морали, в то время как Алиса на улице ждет его возращения.

Инспектор хотел было сбросить бумаги в полупустую корзину — все это была ненужная корреспонденция: реклама продавцов семян, мыла, каких-то портных, всевозможный мусор, который всегда заталкивают между страницами ежемесячных журналов, — но в последний момент остановился. Полицейский разом смел весь этот рекламный хлам, а потом снова разбросал в творческом беспорядке. Он не хотел, чтобы генерал, вернувшись в библиотеку, решил, что он — хам, решивший после телефонного разговора посмотреть его бумаги. Да, конечно… А что сейчас в корзине для бумаг? Но как там очутился этот кусок, закапанный красным воском? Детектив вытащил лист из корзины и перевернул его, а потом, криво улыбнувшись, бросил его назад, в корзину.

Даже старый солдат может иметь свои слабости. Даже такой человек, как Наполеон, очень любил конфеты, Вашингтон не мог отказаться от сахарного ячменя, а капитан Дрейк спал, положив под подушку семечко аниса. У всех великих есть свои маленькие секреты.

Инспектор Клик отвернулся, бросил бумагу в корзину и вышел из библиотеки. Перед ним была лестница, по которой он сбежал в такой поспешности, когда услышал свисток Доллопса. На мгновение детектив остановился, потом посмотрел на лестницу еще раз и направился к комнате лорда Улмера. И если бы ему пришлось в этот миг облечь мысли в слова, он бы сказал следующее: «Я непременно узнаю вашу роль в этом деле. И я, так или иначе, увижу ваше лицо, до того как закончится эта ночь. Обещаю!» А потом инспектор Клик снова спустился в гостиную.

Гарри Рейнор все еще сидел на том же самом месте, раскинув руки по столу.

Инспектор Клик остановился. Мгновение он смотрел на спящего, который, казалось, так и не пошевелился с тех пор, как полицейский видел его в последний раз. Только если немного передвинулся во сне.

Клик аккуратно прикрыл за собой двери и еще раз очень тихо, репетируя образ Барча, повторил себе под нос:

— Я всегда говорил, Гарри Рейнор, что никогда не стоит будить таких противных людей, как ты! Хотя, если хочешь, можешь проспать так всю ночь. Я повеселюсь и один.

Однако молодой Рейнор продолжал храпеть, не отвечая и даже не подозревая, что его бывший «собутыльник» весьма невысокого о нем мнения.

И все же инспектор Клик решил подстраховаться. Он повторил то же самое, но много громче, с большим выражением. Однако его слова по-прежнему не произвели никакого эффекта. Юноша все также сидел, положив голову на согнутую руку, так что лицо его было видно только в профиль. Челюсть юноши отвисла, рот был чуть приоткрыт, зубы белели, словно выточенные из слоновой кости, а белки глаз сверкали из-под полуприкрытых век.

Не было никакого сомнения относительно состояния Гарри Рейнора. Удовлетворенный открывшимся ему зрелищем, инспектор Клик проверил пульс юноши, приподнял одно веко, посмотрел в зрачок. Тот был сильно расширен, белок пожелтел.

— Гм-м-м! — протянул детектив, затем отошел от молодого Рейнора и осмотрел графины и бокалы на заставленном столе. Портвейн. Бренди. Красное вино. Шотландский виски. Надо проверить, убедиться… Но кто мог знать, что захочет выпить гость после обеда? Неужели во все подмешали отраву? Клик стал брать графины один за другим, пробовал напитки и морщился в кривой улыбке, ставя емкости назад.